Зачем ему было мне платить – он же все подготовил для того, чтобы отнять у меня описание мода силой? Конечно, на «Ансамбле» он будет зарабатывать столько, что полмиллиона для него ничего не значат, а заплатив мне, он может надеяться, что я не стану ему мешать этим заниматься. Дал мне взятку, чтобы убрать с дороги. А мог ведь и просто убить – получается, мне повезло.

Надо последовать его совету. Отправиться в порт. Подкупить кого надо. Бежать из страны. Здесь мне больше делать нечего.

Нечего? Я перебираю в памяти события последних нескольких часов, пытаясь нащупать точный момент освобождения от мода верности, но не нахожу ничего похожего ни на мучительную борьбу за свое подлинное «я», ни на восторг от ловкого мысленного кульбита, позволившего наконец-то выскользнуть из пут. Но ведь и установка мода тоже не вызвала в моей душе никакого смятения. Все это касается лишь физиологии, а отнюдь не логики или силы воли. И я никогда не узнаю, что же в конечном счете повлияло на эту физиологию. Может быть, те немногочисленные виртуальные «я», которые сумели проскочить сквозь воздвигнутую модом стену запретов, как-то заставили мое размазанное «я» выбрать для реализации одного из них (а точнее, меня самого...). Возможно, из-за чрезвычайных происшествий в ПСИ размазанному «я» пришлось утрясать столько разнообразных конфликтов, что оно забыло о таком пустяке, как идол, которому должно поклоняться реализовавшееся «я». Не исключено, что вмешалась По Квай. Короче говоря, дело сделано...

А сделано ли? Ли утверждал, что я схлопнулся и, кажется, сам в это верил. Но реально лишь то схлопывание, которое само себя реализует. Может быть, до сих пор размазаны и мы с Лу, и вся охрана ПСИ, а все случившееся – бомбы, встреча с Лу, и так далее, вплоть до этой самой секунды включительно – часть чистого состояния, которое в конце концов будет отброшено; часть невероятной платы, которая полагается за невероятный успех этой ночи.

Подавляя панику, я вызываю «Гипернову» и жму на «ВЫКЛЮЧИТЬ», но тут же соображаю, что это ничего не меняет. Миллиарды моих виртуальных «я» делали, несомненно, то же самое не один раз за эту ночь – но безуспешно. На мгновение меня охватывает ужас: а вдруг вообще невозможно установить, реализовался я или нет?

Глупости, это очень легко сделать. График, график! Сейчас 4:07, и если бы все шло по плану, я уже был бы сейчас схлопнут и находился бы на посту. От облегчения я разражаюсь нервным смехом. А меня там нет, и это неотъемлемая часть моего единственного прошлого, как и освобождение от мода. Сколько бы виртуальных «я» ни осталось в тисках мода верности, все они уже мертвы, а я жив.

Итак, нет причин задерживаться. Ансамбль, истинный или какой-нибудь другой, не значит для меня ровным счетом ничего.

А что касается опасностей, связанных с применением «Ансамбля», то Лу хотя и жаден, но ни в коем случае не глуп. Если он действительно все это время знал о потенциальном риске, он будет действовать предельно осторожно. Не хотелось бы доверять судьбу планеты его сомнительной ловкости – но у меня нет выбора. Если я обращусь к властям, ПСИ тут же объявит меня главным подозреваемым в установке бомб в здании; скорее всего они искренне в это верят. Что же делать? Может, послать в полицию НГ анонимное письмо: предупреждаю, что технология, способная разрушить основы нашей реальности, попала в нечистые руки...

Допустим, что Лу можно доверить мод. Но где гарантия, что никто другой не получит доступа к моду? Предположим, один из его клиентов – тех, для кого он взламывает шифры – заинтересуется его методикой, захочет работать с ним без посредников или исключить конкуренцию? Имея дело с таким крупным конспиратором, как Лу, этот клиент уже через неделю будет знать все. «Ансамбль» в руках гангстеров... или, еще хуже, «Ансамбль» в руках разведок КНР или США... Допустим даже, что они осознают меру ответственности, и планета не скатится в необратимое размазывание. Но жить в реальности, конструируемой в Пекине или в Вашингтоне? Зачем тогда вообще жить?

Рядом со мной появляется «Карен». Я в замешательстве, мне страшно, что от одного моего слова она может исчезнуть – или взорваться, распадаясь на бесчисленные воплощения. Наконец я набираюсь мужества и говорю:

– Как я рад тебя видеть. Без тебя мне было плохо.

Было ли? Память не подсказывает ничего подходящего к случаю. Ладно, главное, что без мода верности обязательно было бы плохо.

Она мрачно говорит:

– Ты завалил все дело.

– Угу.

– И что дальше?

– А что дальше? Меня ищут как террориста. Жить мне негде, у меня ничего не осталось...

– У тебя есть полмиллиона долларов.

Я качаю головой:

– Да, конечно, но...

– И ты скопировал девяносто пять процентов «Ансамбля».

– Девяносто пять процентов в данном случае все равно что ничего, – с горькой усмешкой говорю я. – Наномашины не построят ничего хорошего по девяноста пяти процентам описания мода.

– У тебя описание не одного, а двух модов.

– Как это двух?

И до меня доходит. «Ансамбль» выполняет две совершенно независимые функции – блокировку схлопывания и выбор чистого состояния. Две части мода, отвечающие этим двум функциям, могут не иметь ни единого общего нейрона. Если так, каждая часть может работать независимо от другой. Осталось только выяснить...

Я вызываю «Шифроклерка» и начинаю перерывать массивы данных. Пролистав пару десятков страниц предисловия, я вижу заголовок:

«УПРАВЛЕНИЕ ЧИСТЫМИ СОСТОЯНИЯМИ»:

НАЧАЛО РАЗДЕЛА

Я ищу следующее вхождение фразы «УПРАВЛЕНИЕ ЧИСТЫМИ СОСТОЯНИЯМИ». Пролистав несколько сот тысяч страниц, система выдает:

«УПРАВЛЕНИЕ ЧИСТЫМИ СОСТОЯНИЯМИ»: КОНЕЦ РАЗДЕЛА

(контрольная сумма: 4956841039)

/*****************************************************************/

«БЛОКИРОВКА СХЛОПЫВАНИЯ»:

НАЧАЛО РАЗДЕЛА

«Карен» говорит:

– У тебя есть полмиллиона долларов. У тебя есть половина «Ансамбля» – в «Гипернове» – и описание второй его половины. А твой опыт работы в размазанном состоянии больше, чем у любого на этой планете, не считая Лауры. И ты говоришь, что ничего не осталось?

Я качаю головой:

– Я не могу доверять своему размазанному «я» – Лаура предупреждала меня и об этом тоже. До сих пор оно играло на моей стороне, но неизвестно, как оно поступит, когда наберет достаточно сил.

– Вот как? А кому ты больше доверяешь – ему или размазанным «я» Лу и его клиентов?

Я замечаю, что меня бьет озноб:

– Неужели ты не понимаешь, что мне просто страшно? – со смехом спрашиваю я. – Ведь я мог превратиться в кого угодно. Только что я потерял то, что составляло суть всей моей жизни. Потерял мгновенно, незаметно. А мог бы потерять все что угодно. Даже тебя.

– Мое описание хранится в архиве «Аксона», – резко говорит она. – Ты всегда сможешь восстановить меня.

– Да, – говорю я и отворачиваюсь, чтобы не смотреть ей в глаза. – Да. Но я боюсь, что если потеряю тебя, то уже не захочу восстанавливать.

Многие мелкие магазинчики открываются почти с восходом солнца, и я успеваю купить себе комплект косметических наномашин и новую одежду еще до того, как улицы заполняет обычная утренняя толпа. Запершись в кабинке общественного туалета, я наблюдаю, как моя кожа постепенно светлеет от того, что наномашины разрушают почти весь защитный слой меланина. Руки и предплечья на глазах приобретают оливковый цвет, вызывающий в памяти юношеские фотографии моего дедушки, сделанные еще в двадцатом веке. Спустя час мои почки выделяют накопившиеся метаболита, и я мочусь сюрреалистической черной струей, расставаясь тем самым со своим прежним цветом кожи. Странно, но это приводит меня в такое же смятение, как и самые невероятные события последних двенадцати часов. Наверное, дело в том, что до сих пор все изменения происходили только в моем мозгу, и хотя бы внешне я выглядел так же, как всегда.

Разглядывая себя в зеркале, я стараюсь сосредоточиться на практических вопросах. Опознающие программы узнают мое лицо независимо от его цвета, но теперь по крайней мере на меня не обратит внимания насмотревшийся криминальной хроники случайный прохожий.